Perihelion: сюжет, часть 2

Июль 2028 г.

Пока спускались с холма, чувство тревоги резко отпустило меня. Трудно сказать, почему именно, но, думаю, дело было в том, что враг наконец обрел форму. Ужас, вызванный тем чудовищным голосом по радио, больше не терзал меня — и, судя по уверенным движениям других членов экипажа Мамбы, им тоже стало легче — словно злые чары внезапно спали.

Я поерзал на месте, жадно вглядываясь в прицелы в поисках первой мишени. Несколько вражеских машин оторвались от основной группы и двинулись к нам, но вели они себя как-то странно. Я, конечно, не эксперт по части тактики, но я никогда не видел, чтобы так управляли бронетехникой — машины часто останавливались, не открывая огня, и двигались как будто без конкретного направления. Их орудия были нацелены на нас, но редко стреляли. Как будто это были дроны, с которыми все время прерывается связь.

Неужели американскую военную базу могли разгромить подобные противники? Что еще хуже, я нигде не видел вражеской пехоты — как будто она испарилась. О случившемся всего несколько минут назад напоминал только наполовину загруженный грузовик.

Уже не в первый раз за эту операцию происходящее казалось мне сном, кошмарным бредом, от которого я должен был вот-вот очнуться. Но звон пуль, отлетающих от обшивки, был вполне реальным. И я решился сосредоточиться на приборах прицеливания.

***

О самом сражении сказать особо нечего, кроме того, что мы удержали позиции. Из лагеря постепенно прибывало подкрепление — другие отряды Перигелия, и уже через полчаса после первого столкновения от некогда многочисленных вражеских сил осталась лишь груда тлеющих обломков.

И тут вновь начало происходить что-то странное.

Я как раз приходил в себя после боя, облокотившись на свою машину, и жалел, что не курю, потому что сейчас было бы самое время с крутым видом зажечь сигаретку. Но увы. Вместо этого приходилось ломать голову над многочисленными вопросами, например о том, кем были наши погибшие товарищи.

Эспиноза тоже вышла, скрестив руки на груди и оглядываясь по сторонам, словно не зная, что делать дальше.

— Эй! — помахал я.

Она внезапно напряглась и как будто даже растерялась, но через секунду наши взгляды встретились. Она явно не хотела со мной разговаривать, и я сразу понял, что она знает больше, чем кажется.

Эспиноза не спешила прерывать неловкое молчание. Что ж, придется самому ее расспросить. К тому моменту меня уже распирало от любопытства — что же все-таки произошло за последний час?

Я непринужденно подошел и прислонился к борту ее Найтсингера, глядя не на Эспинозу, а на небо. Желание докопаться до сути боролось во мне с чувством, что я должен оставить эту измученную женщину в покое. Естественно, любопытство взяло верх.

Начинать разговор с намека на обвинение было очень не по-джентльменски, но я и не считал себя джентльменом. Я был скорее обаятельным изгоем. Хотя кого я обманываю? Обаяния во мне ни грамма.

— Короче. Ты явно знаешь, что тут произошло.

Ответа не последовало, только едва заметный взгляд искоса. Я вздохнул.

— Слушай, ты должна мне рассказать. Люди пострадали. Наши люди! — Я указал в сторону горящего Ягуара, сбитого через пару секунд после прибытия. Экипаж, оглушенный взрывами и покрытый сажей, сидел рядом и обрабатывал ожоги.

— Ты ведь понимаешь, что это чушь какая-то? — продолжил я. — Эти... уж не знаю кто, — я махнул рукой в направлении обломков неподалеку, — они разнесли всю базу в поисках... чего-то. А мы с ними расправились за считаные минуты.

Я покачал головой, в очередной раз поднимая взгляд к звездам.

— Либо мы прям лучший отряд на планете, либо военные совсем опустились. А учитывая, что половина наших ребят раньше тоже служила в армии США, вряд ли дело в этом.

Эспиноза поджала губы, потом собралась было что-то сказать... Но передумала и лишь покачала головой. После небольшой паузы она все же заговорила.

— Сэм... ты неплохой парень. Ты мне нравишься. Честно. Поэтому я скажу тебе...

Она наконец посмотрела мне прямо в глаза как никогда серьезно, будто пытаясь подчеркнуть важность своих слов. В ее взгляде читалась чуть ли не мольба.

— Не лезь в это дело. Найди другую работу. Пошли Мердока на хер.

Еще чего. Я не собирался отступать, внутри уже начал разгораться противный огонек ярости. Хотелось взбеситься, наорать на нее, но, к счастью, я быстро взял себя в руки. В этом чокнутом новом мире мне нужен был проводник, и я не собирался отпугивать ее своими капризами. Она-то уж точно не виновата во всем этом.

— Нет. Я не успокоюсь, пока все не узнаю. Мы с тобой знакомы недавно, но... Думаю, ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы это понимать.

Теперь в ее глазах была лишь тоска. Не слезливая, а глубокая и черная, которую не залить даже выпивкой.

— Я понимаю... понимаю.

Она покачала головой, глубоко вздохнула и снова посмотрела на меня.

— Вон та куча металлолома. — Она указала на большую громоздкую машину с наполовину оторванной взрывом подвеской. Я никогда не видел таких моделей, даже на параде.

— Она не сгорела, и один из люков открыт. Загляни внутрь. Только... не психуй. Я подожду здесь.

Я секунду поколебался. Не хотелось рыться в вещах мертвеца. Но Эспиноза махнула мне:

— Иди-иди!

Я решил подчиниться и медленно направился к обломкам машины. Один из люков действительно был открыт. Я аккуратно взобрался по борту, покрытому дырами от снарядов, осмотрел проем на предмет неприятных сюрпризов и осторожно пролез внутрь.

***

Когда я, абсолютно сбитый с толку, вернулся, Эспиноза ждала меня все там же — как и обещала. Не сказав ни слова, она протянула мне флягу с водой. Я сделал большой глоток.

— Ну и...

— Что?

— Внутри никого нет. Управление какое-то... странное. Все на непонятном языке, я даже не понял на каком. На азиатский не похож... Не понимаю! — Я в отчаянии всплеснул руками.

Она кивнула и посмотрела по сторонам.

— Только что пришли рапорты от нескольких отрядов. Все машины пусты. Никаких тел. Никаких мертвых пехотинцев. Всюду пусто.

Я нахмурился.

— Ты знала, что внутри ничего не будет? Откуда?

Выражение ее лица нисколько не изменилось.

— Я не думала, что там совсем ничего не будет. Просто… — Она закусила губу. — Думала, что будет что-то странное. Не знала, что именно.

Она в растерянности терла виски пальцами.

Но обо всех этих странностях придется подумать позже. Выжившие солдаты начали выходить из укрытий, и они были не особо нам рады. Я видел, как Джеймс Тукрауз спорил с каким-то офицером, а затем со взволнованным видом подошел к нам. Причина была очевидна.

— Они считают, что мы к этому причастны, да?

Тукрауз вздохнул.

— Естественно, они винят во всем нас. Они понесли большие потери, причем почти все погибли. Враги… — Он сделал паузу. — Никого не оставили в живых. Это очень странно.

Конечно, он был прав. На войне всегда намного больше раненых, чем убитых. А здесь враг явно не хотел оставлять свидетелей. Но ведь многие спрятались в зданиях и бункерах на территории базы, должны были остаться хотя бы записи с камер наблюдения... Меня передернуло от мысли, что натворили бы противники, если бы мы им не помешали.

— А поскольку мы тут единственные, кто остался в живых...

Эспиноза снова посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом, как будто прикидывая, насколько мне можно доверять. Я сомневался в своих шансах, но фортуна оказалась на моей стороне.

— Джим. Сэм. Вон там грузовик. — Она указала на машину, которую враги пытались захватить до того, как мы им помешали. — Возьмите с собой пару ребят и перенесите коробки, которые лежат внутри, к нам в лагерь. Радиоканалы больше не глушатся. Стационарные линии, скорее всего, так и раздолбаны, но я попытаюсь связаться с Фергюсон или даже с Мердоком напрямую через спутник. Поставьте вокруг коробок часовых. Никто, я подчеркиваю, никто не должен прикасаться к ним в мое отсутствие. Даже ты, Сэм, ясно?

Я закивал, даже не сразу осознав, что она сказала. Я не возражал, чтобы в этой ситуации она была за главного, поскольку сам все еще понятия не имел, что происходит. А чтобы докопаться до правды, я был готов на любую работу. Кроме того, физический труд — лучшее лекарство для больной головы, как любила говорить мисс Пемброук, мегера, заправлявшая последним детдомом, в котором я жил. Только теперь, спустя много лет, я смог оценить ее правоту.

***

Рассвет мы встретили за сборами. Разбивать лагерь нелегко, но попробуйте собрать его обратно, не растеряв половину хлама.

В ту ночь никто уже не уснул. У нас было несколько раненых — к счастью, не тяжело, — и мы готовились выдвигаться. Сначала самое важное, остальное — потом. Люди двигались с расторопностью, которая обычно проявляется в самых критических или самых пугающих ситуациях.

Весь участок буквально кишел американскими военными, бесконечные колонны бронетехники и пехоты проходили к югу от нашего лагеря. Солдаты косо на нас поглядывали, но, к счастью, этим и ограничивались. По словам Эспинозы, ей удалось достаточно быстро связаться с Мердоком и он тут же приступил к работе, используя все свои военные связи, чтобы разобраться с ситуацией.

Прибытие американских сил реагирования чуть не закончилось еще одним сражением, но в последний момент солдаты отступили по приказу вышестоящего офицера. Насколько мы смогли расслышать, приказ состоял в основном из выражений, которые я не стал бы повторять вслух. Дядя Сэм был уязвлен и искал на ком отыграться. Подошел бы кто угодно — желательно истинный виновник, но за неимением лучшего сгодились бы и мы.

Уж не знаю, как именно, но в итоге логика и влияние Мердока взяли верх, и нас отпустили вместе с трофеями, которые, как оказалось, действительно принадлежали Перигелию.

***

Мой завтрак прервала Эспиноза. Она махала мне от еще не убранной палатки связи (мы собирались снести ее последней на случай, если она еще понадобится). Я вздохнул, откусил последний кусок от сэндвича из пайка и выкинул остаток, понимая, что у меня все равно вряд ли будет время его доесть.

Эспиноза вместе с офицером связи Абернати возились с какой-то черной коробкой из металла и пластика, от которой шли провода. Я не очень-то разбираюсь в технике и решил просто дождаться объяснений, чтобы сойти за умного. Это было не так-то просто — особенно последний пункт.

Вскоре коробка зажужжала и захрипела, а на экране стоящего рядом ноутбука появились ряды символов. Абернати нахмурился.

— Если кто не понял, это некое хранилище данных и оно зашифровано. Естественно.

Эспиноза, заглядывавшая ему через плечо, вздохнула в ответ.

— Сможем расшифровать?

Абернати резко выпрямился.

— А стоит ли? Это имущество Перигелия. Думаю, мисс Фергюсон не одобрит...

— Не одобрит, что мы проверили, не бомба ли это? — Эспиноза невинно улыбнулась.

Абернати сделал кислое лицо, как и всякий раз, когда ему казалось, что его держат за дурака.

— Чушь собачья, и вы это знаете.

— Марк, — решил заступиться я. — Я, честно, уважаю твою преданность начальству, но нас тут чуть не убили. Нам очень...

Я сделал упор на слове «очень», намекая, что, если он не согласится, будут серьезные последствия.

— Очень нужны ответы.

Он уловил мой посыл и вздохнул, качая головой и поправляя очки.

— Я попробую.

Прошло несколько минут, и Абернати, немного почертыхавшись, всё же что-то нашел.

— Впервые вижу такой код, — буркнул он себе под нос. — Ну-ка посмотрим...

Экран на подключенном ноутбуке внезапно загорелся, а потом почернел и покрылся странными символами. Мне стоило бы волноваться, но вместо этого на ум пришла совершенно неуместная мысль, что если бы я снимал фильм о том, как машины захватывают другие машины, то изобразил бы этот процесс именно так.

Экран стал стремительно заполняться размытыми изображениями и короткими клипами. Я успел ухватить отдельные детали, но образы мелькали слишком быстро для человеческого глаза.

Молодой человек в старинной форме пилота и опытный одноглазый воин сражаются на катанах перед танком «Тигр» на бесконечной равнине. Неестественно высокий викинг и мальчик с серебряной кожей пересекают море на драккаре. Нью-Йорк, скованный льдом. Двуглавый дракон сражается с бипланом времен Первой мировой, грохот пулеметов Спандау звучит почти беспомощно на фоне могучего рева и пламени зверя — и все же дракон проигрывает. Армия мертвецов вторгается в мир живущих под инопланетной луной в форме черепа.

Видения закончились так же внезапно, как и начались. Осталось только изображение с полем, явно предназначенным для ввода пароля.

— Что за ужас… — прошептал Абернати. Мы с Эспинозой выглядели одинаково сбитыми с толку. Были ли эти сцены случайным набором сгенерированных изображений, скрывающих какой-то смысл? И что это были за символы?

Словно в ответ на это Абернати пожал плечами.

— Ребята, мне столько не платят. Я никогда в жизни не видел такого кода, нам его никак не взломать за пару часов, которые у нас остались.

— Хм. — Эспиноза снова закусила губу. — Хотелось бы узнать побольше, прежде чем докладывать Мердоку.

Она повернулась ко мне.

— Он обещал связаться с нами, как только будет возможность. И… — она сделала паузу, — …я ему верю.

— Ну, — ответил я с растущим любопытством, — может, хотя бы попробуем подобрать пароль. Если получится, у нас будет преимущество перед Мердоком. А если нет, почему бы именно этой базе данных не оказаться уничтоженной в бою?

Абернати взглянул на меня сердито, но Эспиноза лишь кивнула. В конце концов он сдался и согласился нам помочь. Эспиноза принесла нам кофе (к великому недовольству Абернати: опять кто-то оскверняет его святыню, сказано ведь — никаких жидкостей!), и мы наконец сосредоточились на деле.

— Пароль должен срабатывать где угодно, поскольку эти хранилища портативные, так что… скорее всего, это набор стандартных латинских символов, связанных с изображением, — объяснил Абернати.

— Кроме того, я сомневаюсь, что он содержит цифры. Скорее всего, это одно слово, легко запоминающееся и не привязанное к регистру. А вот длина… может быть любой, — подытожил он.

В общем, пароль он не знал. Но вдруг нам все-таки повезет.